Солдатское пюре

 

Посвящается всем солдатам которые погибли в мирное время. Не на поле боя, а в казарменном туалете, забитые до смерти. Тем кто "случайно" упал с турника, тем кто не выдержав издевательств побратимов сбежал из армии и попал в дисциплинарный батальон. Тем кто "неосторожно" обращался со стрелковым оружием и погиб от пулевого ранения в грудь. Тем кого отдали в качестве "священного долга" перед родиной и опозорили их имя

 Начальник столовой, старший прапорщик Фадеев, выстроил наряд в главном зале столовой. Такое начало вечера, да и всего суточного наряда не предвещало ничего хорошего, потому что прапор славился жестокостью и изощренным солдафонским хамством. Он никогда не кричал и в гневе никто его не видел, однако он так искусно материл и унижал спокойным тоном, что гнева и не надо было чтобы его не прозвали Иродом. Матерщина в армии – дело привычное, но Фадеев был виртуозен в этом как джазовый музыкант. Казалось, что все что рассказывают в армейских анекдотах про прапорщиков воплощено в одном человеке. Человек он был грузный, всегда ходил с бейсбольной битой и бил солдат без причины, для профилактики. Поэтому его ненавидели и боялись одновременно. Боялись, значит уважали? Нет, просто ненавидели. И просто боялись. – Так, обезьяны, сейчас идем на овощной склад получать картошку – завтра утром пюре бригаде будем варить. Не дай бог кому-то стырить хоть картошечку. Я заступаю с вами. Буду все выдавать, проверять и бить беспощадно если кого найду ночью спящим. Все понятно? Прапорщик шел вдоль шеренги солдат и смотрел каждому в глаза. Когда он проходил мимо, за ним облегченно выдыхали - пронесло. Вдруг, остановившись около Кукса, Юрки Куксенко, он развернулся и правым носком берца ударил по голени Богдана. Удар по кости голени болезненный, поэтому Богдан сразу вскрикнул и его руки кинулись к горевшей от боли голени. На штанах трехцветного камуфляжа появилось пятно четвертого цвета, багряного. Никто не решился глянуть, все уставились невидящим взглядом перед собой. У Богдана выступили слезы. – Это чтоб вы понимали, чем пахнет если что. – Сказал начальник и ударил обалдевшего от увиденного Кукса по бедру битой. Юрка осел и скорчился. – Все, идем, шагом марш, малолетки. Вставай, сынок, картошка сама себя не принесет, надо бригаду кормить.

 Около склада уже ждали. Около десятка солдат и несколько офицеров. Декабрь выдался дождливым, а сегодня под вечер еще и мороз ударил. Потом снова дождь, поэтому поверх льда стояла вода отчего было очень скользко. Носилки вмещали по 100 кг картофеля, а овощной склад в подвале. Ступени, покрытые мокрым льдом, внушали опасение, но нет задачи непосильной для солдата, особенно когда перед тобой Ирод с битой. Со времен Первой мировой солдат выталкивали из окопов исполнять священный долг свистком и штыком. Хочешь, не хочешь – выйдешь в полный рост, и вынесешь по мокрым обледенелым ступеням. Итого, на 1200 солдат, не считая офицеров и прапорщиков вынесли 600 кг картошки, то есть 6 носилок. Фадеев приказал остановиться рядом с его машиной и сказал высыпать первые носилки в багажник. Так осталось 500 кг, то есть по полной норме уже на 1000 человек. Или 200 солдат останутся без завтрака, или завтрак будет меньше. Ну да ничего, дело привычное.

Пока Максим и Федька опрокидывали носилки в прапорский багажник, где уже лежал минтай с чернильным клеймом "1965 год СА", подошел старший лейтенант Козодуб, командир 2-й батареи артиллерийского дивизиона с клетчатой сумкой и протянул Ироду несколько купюр. Старший прапорщик глянул на него, чуть наклонил голову вбок и сморщился. – Товарищ старший лейтенант, ну что вы, мне же еще солдат кормить… Офицер понял, что мало, но после короткой паузы потянулся к карману бушлата за деньгами. Пока прапорщик и офицер пилили картошку, на остальные носилки накинулись солдаты. Кто для себя, кто для дембелей – у кого как. С голодом ты борешься сам, а вот с дембелями сложнее. Если им вечером, особенно на стодневку, не пожаришь картошки, то бороться придется не только с собственным голодом, но и со сном, так как дембель такого не простит, но еще и накажет с другими, потому что дембеля в таких случаях наказывают все подразделение – групповая повинность – чтобы солдатику втолковали что нельзя так обращаться с сослуживцами и подводить других солдат, надо чтить традиции и соблюдать порядок в казарме. И так по кругу. Сегодня ты "рожаешь" сигареты с фильтром, жаришь картошку, подшиваешь воротнички дембелям, потом ты принуждаешь к этому следующее поколение. Как ты этого будешь добиваться – твое дело, однако традицию надо соблюдать. Таков порядок в казарме.

 Ирод увидел, что солдаты увидели, что он отвлекся и чем это обернулось и в несколько шагов оказался рядом с носилками. Бита летала так что разве что не свистела. Получали все, и те, что несли носилки, и те, что таскали из них. Виноваты были все. Одни в том, что крали, другие в том, что позволяли. Неважно было что если не дать, то по возвращении в казарму после наряда, тебе устроят "темную", будешь отжиматься на кулаках пока не упадешь, а потом еще, когда придешь в себя. Дембеля устроят несколько болезненных и унизительных видов наказания, ну и чтобы развлечься. Выбор невелик: или сейчас получаешь битой, или не спишь ночь после самого тяжёлого наряда

 Чтобы наряд ночью не спал прапорщик в 3:30, когда его разбудили с донесением что картофель почищен, открыл кран с холодной водой и лил пока уровень воды в цехе не поднялся примерно на 6–7  сантиметров - "солдат обязан стойко претерпевать все тяготы и лишения воинской службы", так гласил первый пункт воинского устава и прапорщик это обеспечил на отлично.

 И вот - пюре солдатам - завтрак. Подразделения, построенные в колонны по трое перед столовой, ожидали каждое свою очередь. В столовую в верхней одежде заходить было нельзя, поэтому из казармы шли без бушлатов и рукавиц. Хорошо если повезло прийти в числе первых, так меньше мёрзли в очереди на улице. Но если замешкались, ни нательное белье, ни хлопчатобумажный камуфляж с шапкой от зимы без бушлата не спасали. К месту выдачи еды солдаты были уже не только голодные и замёрзшие, но и обозленные. Именно такие солдаты и стояли сейчас толпой перед Богданом и Мишкой Кожевниковым которых поставили на раздачу. Опасности тут были примерно те же что и при выносе картошки со склада, разве что мокрого льда не было. Толпа голодных злых солдат спереди, Ирод с битой сзади. Зачем тут товарищ старший прапорщик? Из 600 кг картофеля для пюре на 1200 человек к утру осталось лишь 300, то есть всего 15 20-литровых походных баков. Надо было следить чтобы хватило всем и никому не дали лишнего. Куда делись 300 кг картошки за ночь? Помните первые 100 кг в багажник начальника столовой? Это было начало. Дальше были офицеры, солдаты готовили на стодневку для дембелей, очистки и вероятно при варке уварились в других направлениях ещё почти 100 кг. На утро начальник столовой доложил дежурному по части о краже картофеля нарядом, а дежурный по части поставил в известность всех дежурных по подразделениям об очередной краже нерадивым нарядом из общего котла бригады картофеля, минтая и сливочного масла. Те на утренней зарядке сообщили личному составу о том, что их сослуживцы хреново к ним относятся раз спёрли и, наверное, продали столько продуктов. Поэтому перед двумя поварами на раздаче стояли голодные, замёрзшие и ненавидящие наряд по кухне те, кому предстояло заступать в тот же наряд вечером готовить пшеничную кашу с котлетами на следующий завтрак.

 Накладывали к котелки по одному черпаку пресной водянистой пюрешки.

-        Сука, клади нормально, сам нажрался ведь за ночь!

-        Киря, ты чё, клади нормально!

-        Мишаня, дай ещё немножко…

-        Кожан, я тебя вечером убью на параше если не положишь нормально

-        Козлы, где масло вообще!?

-        А рыбы чего нет!? В меню написано, что пюре с жареной рыбой!

Богдан и Миша переглядывались, стараясь не слышать голосов. Все равно ничего не сделаешь.

-        Бодя, друг, дай ещё черпак, пожалуйста. На Богдана умоляюще смотрел его друг Димка Пивоваров. Кажется, он ещё больше похудел, форма на нем совсем обвисла. Впалые глаза, тонкая длинная как у грифа шея с большим кадыком. Когда Димка сглатывал, его кадык привлекал к себе все внимание. Высокий тощий сутулый Димка и его огромный острый кадык, вот что Богдан сейчас видел перед собой.

-        Бодя, Нештяк забьет меня если я ему еды не принесу. У него стодневка, ты же знаешь, ему не положено в столовую ходить, а вчера я ему картошечки пожарил, так он мне поспать дал. Выручи, а то сил нет уже терпеть.

-        Вы чё тут трепитесь, духи!? Послышался голос слева. Около выдачи хлеба, подальше от Ирода стоял Леха Соколовский, ефрейтор, то есть по-новому старший солдат. Сам он не выдавал, но стоял почему-то без работы довольный и сытый по виду.

-        А ты не дух, что ли? Почему не работаешь? Утром появился, куда исчез?

-        Мне не положено работать

-        С чего это? Дембелей нет так ты дембелем прикинулся?

-        Меня этой ночью в черпаки перевели, так что духи, работайте давайте!

-        А за что ты переводился, Сокол? Ты же в наряде, тут нет ничего.

-        Не ваше дело, суки! Работайте давайте! Богдан, Миша и Димон переглянулись, но выяснять что к чему было некогда. Богдан снова увидел кадык Димки и потянулся положить ему второй черпак картошки. От боли в глазах потемнело и черпак выпал из руки Богдана. Удар битой Ирода пришелся между шеей и правым плечом.

-        Сынок, ты что, кого-то голодным оставить хочешь? Услышал Богдан слева. - Или приказ дежурного по части ты не понял: один черпак одному солдату? - Виноват, товарищ прапорщик, - промямлил Богдан, пытаясь справиться с болью. Левое колено вонзилось в пол - Ирод сзади ударил Богдана под колено и так и стоял, пригвоздив колено к бетонному полу столовой. - Товарищ старший прапорщик, сученок, прошипел начальник.

-        Киря, жрать давай, козлина дикий! - послышался голос с другой стороны прилавка. Богдан встал. Димки уже видно не было. Рука уже могла двигаться, и Богдан взял чистый черпак из ящика. Боль в руке, боль в голени и колене, непонятка с Соколом, унижение Иродом на глазах у других и исчезновение Димки разрывали мозг и душу Богдана. Хотелось плакать и кинуться на всех с черпаком и убить их всех. Но перед ним стояли голодные, замёрзшие и злые сослуживцы, которые ничего не хотели знать или перейти за картошкой к Мише.

 В столовую вбежал посыльный из штаба и закричал что дежурный по части приказывает всем подразделениям бежать на плац для построения и объявлений. Фадеев ударил битой по столу раздачи и приказал остановить выдачу еды. Солдаты взревели, но он поднял вверх биту, а из-за офицерского стола начали подниматься офицеры и выкрикивать приказы своим подразделениям выходить на построение. Осталось 3 бака с пюре. – Наряд, взяли баки и за мной, - сказал старший прапорщик. – Ну, мне что, приказ дважды повторить? Сынки, если мне придется еще раз это сказать, домой вы вернетесь в цинке. Деваться некуда, те кто были, рядом крикнули и вызвали еще нескольких солдат для помощи.

 После ночной чистки картошки и сбора холодной воды в цехе приготовления пищи зимний холодный и туманный рассвет показался освобождением. Теперь все будет легче и наладится. Баки для переноски были не удобными. Ручки находились ближе к горловине бака, а не к краям и были короткими, поэтому те, кто их несли, постоянно ударялись ногами об их края. Подошли к мусорке. – Выливайте все, - сказал Ирод. Солдаты застыли в нерешительности и поглядывали друг на друга, жалко все-таки еду. – Что за задержка, малохольные? Говорить что-то Ироду было страшно, поэтому начали открывать баки и выливать полужидкую пюрешку туда же где уже были очистки с нее. Неподалеку с мусоркой был пункт мытья посуды, где сейчас мыли холодной водой солдаты. Во всяком случае те, кому было зачем мыть. После скромного завтрака картина уничтожения пищи вызвала у них ярость. Некоторые побежали к тем, кто выливал еду и яростно орали на них. Путь им преградил прапорщик с битой. – Вы что, голодные, недоноски? Давайте, подходите, кто будет лакать с помойки – не трону. Кто пришел поорать – подходите, битой помогу орать громче. Ор стих, толпа остановилась и застыла, только широко открытые глаза солдат метали молнии и пар изо ртов выдавали гнев, ярость и недоумение. Но все это было старшему прапорщику нипочем. – Суки, в казарму не возвращайтесь! - крикнул солдатам из наряда Форов Юрка и тут же получил битой в живот. Юрка отскочил и скривился в гримасе ненависти. – А теперь точно всем вам хана, - сказал он. Солдаты развернулись и побрели к мойке, матерясь и проклиная все и вся на свете.

 Старший прапорщик повернулся. -  Все, выливайте. После такого противостояния прапорщика толпе солдат противиться ему никто не посмел, и картошка полилась в грязную ледяную жижу помойки.

 По возвращении из наряда по столовой, Кукс, Богдан и Мишка снова попали в наряд. На этот раз по дивизиону, дневальными в наказание от старшины Алексея Нештипоренко, Нештяка за то, что не дали еды Димону для него. На тумбочке у Нештяка стоял котелок Соколова со сливочным маслом, взбитым с сахаром – солдатское лакомство. Вот как Леха перевелся и почему не садился все оставшийся наряд. Задница болела от ударов табуреткой при ритуале перевода.  В кружке еще была немного водки. Где ее Сокол достал было не понятно, но учитывая сколько пропало масла, догадка была. Димку Пивоварова больше никто не видел, потом объявили, что он сбежал и подался в бега. Димка не выдержал издевательств Нештяка, бессонницы и избиений. Не получив второго черпака пюре, он отдал Нештяку свою и проболтался ему, за что и получил ботинком в живот. После этого Димки не стало. Он обрек себя на жизнь в бегах или от 3 до 5 лет дисциплинарного батальона, где как говорили еще хуже, чем в боевой части. Так закончился "священный долг" для одного из сынов государства

© Dmytro Kirichenko

26.12.2021