Солдатское пюре

 

Посвящается всем солдатам которые погибли в мирное время. Не на поле боя, а в казарменном туалете, забитые до смерти. Тем кто "случайно" упал с турника, тем кто не выдержав издевательств побратимов сбежал из армии и попал в дисциплинарный батальон. Тем кто "неосторожно" обращался со стрелковым оружием и погиб от пулевого ранения в грудь. Тем кого отдали в качестве "священного долга" перед родиной и опозорили их имя

 Начальник столовой, старший прапорщик Фадеев, выстроил наряд в главном зале столовой. Такое начало вечера, да и всего суточного наряда не предвещало ничего хорошего, потому что прапор славился жестокостью и изощренным солдафонским хамством. Он никогда не кричал и в гневе никто его не видел, однако он так искусно материл и унижал спокойным тоном, что гнева и не надо было чтобы его не прозвали Иродом. Матерщина в армии – дело привычное, но Фадеев был виртуозен в этом как джазовый музыкант. Казалось, что все что рассказывают в армейских анекдотах про прапорщиков воплощено в одном человеке. Человек он был грузный, всегда ходил с бейсбольной битой и бил солдат без причины, для профилактики. Поэтому его ненавидели и боялись одновременно. Боялись, значит уважали? Нет, просто ненавидели. И просто боялись. – Так, обезьяны, сейчас идем на овощной склад получать картошку – завтра утром пюре бригаде будем варить. Не дай бог кому-то стырить хоть картошечку. Я заступаю с вами. Буду все выдавать, проверять и бить беспощадно если кого найду ночью спящим. Все понятно? Прапорщик шел вдоль шеренги солдат и смотрел каждому в глаза. Когда он проходил мимо, за ним облегченно выдыхали - пронесло. Вдруг, остановившись около Кукса, Юрки Куксенко, он развернулся и правым носком берца ударил по голени Богдана. Удар по кости голени болезненный, поэтому Богдан сразу вскрикнул и его руки кинулись к горевшей от боли голени. На штанах трехцветного камуфляжа появилось пятно четвертого цвета, багряного. Никто не решился глянуть, все уставились невидящим взглядом перед собой. У Богдана выступили слезы. – Это чтоб вы понимали, чем пахнет если что. – Сказал начальник и ударил обалдевшего от увиденного Кукса по бедру битой. Юрка осел и скорчился. – Все, идем, шагом марш, малолетки. Вставай, сынок, картошка сама себя не принесет, надо бригаду кормить.

 Около склада уже ждали. Около десятка солдат и несколько офицеров. Декабрь выдался дождливым, а сегодня под вечер еще и мороз ударил. Потом снова дождь, поэтому поверх льда стояла вода отчего было очень скользко. Носилки вмещали по 100 кг картофеля, а овощной склад в подвале. Ступени, покрытые мокрым льдом, внушали опасение, но нет задачи непосильной для солдата, особенно когда перед тобой Ирод с битой. Со времен Первой мировой солдат выталкивали из окопов исполнять священный долг свистком и штыком. Хочешь, не хочешь – выйдешь в полный рост, и вынесешь по мокрым обледенелым ступеням. Итого, на 1200 солдат, не считая офицеров и прапорщиков вынесли 600 кг картошки, то есть 6 носилок. Фадеев приказал остановиться рядом с его машиной и сказал высыпать первые носилки в багажник. Так осталось 500 кг, то есть по полной норме уже на 1000 человек. Или 200 солдат останутся без завтрака, или завтрак будет меньше. Ну да ничего, дело привычное.

Пока Максим и Федька опрокидывали носилки в прапорский багажник, где уже лежал минтай с чернильным клеймом "1965 год СА", подошел старший лейтенант Козодуб, командир 2-й батареи артиллерийского дивизиона с клетчатой сумкой и протянул Ироду несколько купюр. Старший прапорщик глянул на него, чуть наклонил голову вбок и сморщился. – Товарищ старший лейтенант, ну что вы, мне же еще солдат кормить… Офицер понял, что мало, но после короткой паузы потянулся к карману бушлата за деньгами. Пока прапорщик и офицер пилили картошку, на остальные носилки накинулись солдаты. Кто для себя, кто для дембелей – у кого как. С голодом ты борешься сам, а вот с дембелями сложнее. Если им вечером, особенно на стодневку, не пожаришь картошки, то бороться придется не только с собственным голодом, но и со сном, так как дембель такого не простит, но еще и накажет с другими, потому что дембеля в таких случаях наказывают все подразделение – групповая повинность – чтобы солдатику втолковали что нельзя так обращаться с сослуживцами и подводить других солдат, надо чтить традиции и соблюдать порядок в казарме. И так по кругу. Сегодня ты "рожаешь" сигареты с фильтром, жаришь картошку, подшиваешь воротнички дембелям, потом ты принуждаешь к этому следующее поколение. Как ты этого будешь добиваться – твое дело, однако традицию надо соблюдать. Таков порядок в казарме.

 Ирод увидел, что солдаты увидели, что он отвлекся и чем это обернулось и в несколько шагов оказался рядом с носилками. Бита летала так что разве что не свистела. Получали все, и те, что несли носилки, и те, что таскали из них. Виноваты были все. Одни в том, что крали, другие в том, что позволяли. Неважно было что если не дать, то по возвращении в казарму после наряда, тебе устроят "темную", будешь отжиматься на кулаках пока не упадешь, а потом еще, когда придешь в себя. Дембеля устроят несколько болезненных и унизительных видов наказания, ну и чтобы развлечься. Выбор невелик: или сейчас получаешь битой, или не спишь ночь после самого тяжёлого наряда

 Чтобы наряд ночью не спал прапорщик в 3:30, когда его разбудили с донесением что картофель почищен, открыл кран с холодной водой и лил пока уровень воды в цехе не поднялся примерно на 6–7  сантиметров - "солдат обязан стойко претерпевать все тяготы и лишения воинской службы", так гласил первый пункт воинского устава и прапорщик это обеспечил на отлично.

 И вот - пюре солдатам - завтрак. Подразделения, построенные в колонны по трое перед столовой, ожидали каждое свою очередь. В столовую в верхней одежде заходить было нельзя, поэтому из казармы шли без бушлатов и рукавиц. Хорошо если повезло прийти в числе первых, так меньше мёрзли в очереди на улице. Но если замешкались, ни нательное белье, ни хлопчатобумажный камуфляж с шапкой от зимы без бушлата не спасали. К месту выдачи еды солдаты были уже не только голодные и замёрзшие, но и обозленные. Именно такие солдаты и стояли сейчас толпой перед Богданом и Мишкой Кожевниковым которых поставили на раздачу. Опасности тут были примерно те же что и при выносе картошки со склада, разве что мокрого льда не было. Толпа голодных злых солдат спереди, Ирод с битой сзади. Зачем тут товарищ старший прапорщик? Из 600 кг картофеля для пюре на 1200 человек к утру осталось лишь 300, то есть всего 15 20-литровых походных баков. Надо было следить чтобы хватило всем и никому не дали лишнего. Куда делись 300 кг картошки за ночь? Помните первые 100 кг в багажник начальника столовой? Это было начало. Дальше были офицеры, солдаты готовили на стодневку для дембелей, очистки и вероятно при варке уварились в других направлениях ещё почти 100 кг. На утро начальник столовой доложил дежурному по части о краже картофеля нарядом, а дежурный по части поставил в известность всех дежурных по подразделениям об очередной краже нерадивым нарядом из общего котла бригады картофеля, минтая и сливочного масла. Те на утренней зарядке сообщили личному составу о том, что их сослуживцы хреново к ним относятся раз спёрли и, наверное, продали столько продуктов. Поэтому перед двумя поварами на раздаче стояли голодные, замёрзшие и ненавидящие наряд по кухне те, кому предстояло заступать в тот же наряд вечером готовить пшеничную кашу с котлетами на следующий завтрак.

 Накладывали к котелки по одному черпаку пресной водянистой пюрешки.

-        Сука, клади нормально, сам нажрался ведь за ночь!

-        Киря, ты чё, клади нормально!

-        Мишаня, дай ещё немножко…

-        Кожан, я тебя вечером убью на параше если не положишь нормально

-        Козлы, где масло вообще!?

-        А рыбы чего нет!? В меню написано, что пюре с жареной рыбой!

Богдан и Миша переглядывались, стараясь не слышать голосов. Все равно ничего не сделаешь.

-        Бодя, друг, дай ещё черпак, пожалуйста. На Богдана умоляюще смотрел его друг Димка Пивоваров. Кажется, он ещё больше похудел, форма на нем совсем обвисла. Впалые глаза, тонкая длинная как у грифа шея с большим кадыком. Когда Димка сглатывал, его кадык привлекал к себе все внимание. Высокий тощий сутулый Димка и его огромный острый кадык, вот что Богдан сейчас видел перед собой.

-        Бодя, Нештяк забьет меня если я ему еды не принесу. У него стодневка, ты же знаешь, ему не положено в столовую ходить, а вчера я ему картошечки пожарил, так он мне поспать дал. Выручи, а то сил нет уже терпеть.

-        Вы чё тут трепитесь, духи!? Послышался голос слева. Около выдачи хлеба, подальше от Ирода стоял Леха Соколовский, ефрейтор, то есть по-новому старший солдат. Сам он не выдавал, но стоял почему-то без работы довольный и сытый по виду.

-        А ты не дух, что ли? Почему не работаешь? Утром появился, куда исчез?

-        Мне не положено работать

-        С чего это? Дембелей нет так ты дембелем прикинулся?

-        Меня этой ночью в черпаки перевели, так что духи, работайте давайте!

-        А за что ты переводился, Сокол? Ты же в наряде, тут нет ничего.

-        Не ваше дело, суки! Работайте давайте! Богдан, Миша и Димон переглянулись, но выяснять что к чему было некогда. Богдан снова увидел кадык Димки и потянулся положить ему второй черпак картошки. От боли в глазах потемнело и черпак выпал из руки Богдана. Удар битой Ирода пришелся между шеей и правым плечом.

-        Сынок, ты что, кого-то голодным оставить хочешь? Услышал Богдан слева. - Или приказ дежурного по части ты не понял: один черпак одному солдату? - Виноват, товарищ прапорщик, - промямлил Богдан, пытаясь справиться с болью. Левое колено вонзилось в пол - Ирод сзади ударил Богдана под колено и так и стоял, пригвоздив колено к бетонному полу столовой. - Товарищ старший прапорщик, сученок, прошипел начальник.

-        Киря, жрать давай, козлина дикий! - послышался голос с другой стороны прилавка. Богдан встал. Димки уже видно не было. Рука уже могла двигаться, и Богдан взял чистый черпак из ящика. Боль в руке, боль в голени и колене, непонятка с Соколом, унижение Иродом на глазах у других и исчезновение Димки разрывали мозг и душу Богдана. Хотелось плакать и кинуться на всех с черпаком и убить их всех. Но перед ним стояли голодные, замёрзшие и злые сослуживцы, которые ничего не хотели знать или перейти за картошкой к Мише.

 В столовую вбежал посыльный из штаба и закричал что дежурный по части приказывает всем подразделениям бежать на плац для построения и объявлений. Фадеев ударил битой по столу раздачи и приказал остановить выдачу еды. Солдаты взревели, но он поднял вверх биту, а из-за офицерского стола начали подниматься офицеры и выкрикивать приказы своим подразделениям выходить на построение. Осталось 3 бака с пюре. – Наряд, взяли баки и за мной, - сказал старший прапорщик. – Ну, мне что, приказ дважды повторить? Сынки, если мне придется еще раз это сказать, домой вы вернетесь в цинке. Деваться некуда, те кто были, рядом крикнули и вызвали еще нескольких солдат для помощи.

 После ночной чистки картошки и сбора холодной воды в цехе приготовления пищи зимний холодный и туманный рассвет показался освобождением. Теперь все будет легче и наладится. Баки для переноски были не удобными. Ручки находились ближе к горловине бака, а не к краям и были короткими, поэтому те, кто их несли, постоянно ударялись ногами об их края. Подошли к мусорке. – Выливайте все, - сказал Ирод. Солдаты застыли в нерешительности и поглядывали друг на друга, жалко все-таки еду. – Что за задержка, малохольные? Говорить что-то Ироду было страшно, поэтому начали открывать баки и выливать полужидкую пюрешку туда же где уже были очистки с нее. Неподалеку с мусоркой был пункт мытья посуды, где сейчас мыли холодной водой солдаты. Во всяком случае те, кому было зачем мыть. После скромного завтрака картина уничтожения пищи вызвала у них ярость. Некоторые побежали к тем, кто выливал еду и яростно орали на них. Путь им преградил прапорщик с битой. – Вы что, голодные, недоноски? Давайте, подходите, кто будет лакать с помойки – не трону. Кто пришел поорать – подходите, битой помогу орать громче. Ор стих, толпа остановилась и застыла, только широко открытые глаза солдат метали молнии и пар изо ртов выдавали гнев, ярость и недоумение. Но все это было старшему прапорщику нипочем. – Суки, в казарму не возвращайтесь! - крикнул солдатам из наряда Форов Юрка и тут же получил битой в живот. Юрка отскочил и скривился в гримасе ненависти. – А теперь точно всем вам хана, - сказал он. Солдаты развернулись и побрели к мойке, матерясь и проклиная все и вся на свете.

 Старший прапорщик повернулся. -  Все, выливайте. После такого противостояния прапорщика толпе солдат противиться ему никто не посмел, и картошка полилась в грязную ледяную жижу помойки.

 По возвращении из наряда по столовой, Кукс, Богдан и Мишка снова попали в наряд. На этот раз по дивизиону, дневальными в наказание от старшины Алексея Нештипоренко, Нештяка за то, что не дали еды Димону для него. На тумбочке у Нештяка стоял котелок Соколова со сливочным маслом, взбитым с сахаром – солдатское лакомство. Вот как Леха перевелся и почему не садился все оставшийся наряд. Задница болела от ударов табуреткой при ритуале перевода.  В кружке еще была немного водки. Где ее Сокол достал было не понятно, но учитывая сколько пропало масла, догадка была. Димку Пивоварова больше никто не видел, потом объявили, что он сбежал и подался в бега. Димка не выдержал издевательств Нештяка, бессонницы и избиений. Не получив второго черпака пюре, он отдал Нештяку свою и проболтался ему, за что и получил ботинком в живот. После этого Димки не стало. Он обрек себя на жизнь в бегах или от 3 до 5 лет дисциплинарного батальона, где как говорили еще хуже, чем в боевой части. Так закончился "священный долг" для одного из сынов государства

© Dmytro Kirichenko

26.12.2021

Привет, пап

 

 Привет, пап. Я тут делами домашними занимаюсь и вспомнил кое-что из детства. Про тебя. По тебя и меня. Про нас. Вспомнилось самое раннее. Как ты любил быстро ходить, а я не успевал за тобой, почти бежал. Как же я это ненавидел. Я плакал, а ты меня подбадривал. Как перед сном я просил тебя рассказать, как устроен самолет или космическая ракета, и ты рассказывал. Ты ложился рядом со мной, рассказывал, а я слушал. Ты засыпал и мне приходилось тебя будить чтобы дослушать. Я уже давно не помню, что именно ты рассказывал, но эти моменты я вспоминаю благодаря тебя за них сейчас, когда мне 45. Ты много читал и привил любовь к чтению и мне. Я часто видел тебя читающим. Я до сих пор много читаю. И пишу. Взрослея, я обретал из книг свое собственное мнение и картину мира.   Что-то ты принял, а что-то нас отдалило. Но мне все равно нравилось приезжать к тебе на работу, исследовать наземные сооружения шахты с тобой и твоими друзьями, и я приводил к вам своих друзей. Да, я помню, что ты умер. Да, помню, что сейчас ты не видишь и не слышишь моих слов. Я должен был сказать тебе все это раньше, несмотря на неприязнь повзрослевшего сына, который разочаровался в отце. Во мне жили любовь и разочарование.

 Ты пил. И это я тоже помню. То каким ты становился выпивши меня и разочаровало в тебе. Ты не бил нас и не ругался. Просто становился вялым и инертным. Мямлил и сидя под окошком напевал "А ты опять сегодня не пришла…" Ты был и тебя не было. Ты открыл мне целый мир науки, техники и литературы, но исчез сам как личность, как друг. Помню те бессонные ночи, когда я просыпался от ваших с мамой ссор. Почему вы думали, что лучше всего это делать рядом со спящим ребенком?

 В тот день нам с тобой пригодились и быстрая ходьба, и мои технические знания. Но ты уже не мог так быстро ходить и послушаться моего совета чтобы спастись. А спасаться надо было. Мы пошли с тобой переоформлять твою пенсию в другой банк, потому что военные и техника были уже в городе, а не по телевизору, где показывали, как они уходили к нам из Славянска. Мы прошли с тобой по Корабельной улице и вышли на Товарную чтобы выйти на Артема, где и был этот банк. Было утро, людей на рынке было много. Там, на Товарной возле кинотеатра "Свет" мы и повернули домой. Все началось с автоматной очереди и началась паника. Какой-то бородатый мужичок стрелял в воздух и орал чтобы все разбегались, потому что "скоро тут будут украинские танки, ВСУ пошли в наступление." Выглядел он вполне интеллигентно несмотря на вооружение, обрезанные перчатки и гирлянду из ручных гранат. Экипирован был добротно. Не по-любительски. Даже не знаю, то ли дядя был не местный, то ли ему так сказали, чтобы он говорил, но украинские танки там оказаться никак не могли. Место закрытое. Они могли туда попасть только с Красноармейского шоссе минуя все блок посты тех, кто был в городе. Это было далеко, несколько километров. Шоссе, ведущее в город и мост, пересекающий всю железнодорожную развязку и улицу Горную были основательно укреплены блокпостами с бетонными блоками и тяжелой техникой. Вот так вот быстро прорваться было невозможно. Это много часов боя и было бы слышно далеко. Но было тихо. Обычное солнечное утро понедельника полное планов и сил после выходных, никаких боев или движения тяжелой техники. Никакой авиации несмотря на новости. Как грохочет техника мы уже узнали из наступления на Аэропорт со стороны города. Лязг от движения тяжелой техники был слышен далеко, за несколько кварталов. А от аэропорта до вокзала всего 4 километра. Когда я был на учениях в Крыму, я видел много техники. Но такого шума и лязга не было - в городе было гораздо больше техники чем тогда на учениях. Наступление было не со стороны Песок или Веселого, оно было из центра города.

 Спорить со стреляющим человеком было бесполезно. Домой - так домой. Мы успели только пересечь железнодорожное полотно и выйти снова на Корабельную, как я услышал вой и свист летящих светящихся шаров. Стреляли с точки между Веселым и Песками. Кто? Не знаю. Первый шар упал, как я узнал чуть позже во двор знакомых, которые жили между Горной и Сочинской. Никто не пострадал, но газовую трубу повредило. А вот следующий шар летел и снижался в нашу сторону по очень подозрительной траектории. Я торопил тебя, ты отставал и не хотел идти быстрее. До этого шара. Он взорвался в 30 метрах от тебя. Вот тут ты и побежал. Пап, вот где мне и пригодилась быстрая ходьба! То, чему ты меня научил. Теперь я так быстро хожу, что даже на прогулке мне приходится себя сдерживать чтобы идти медленнее; прогулочным шагом, а не лететь. Да, потом и бежать пришлось, потому что обстрел был сильным. Как ни странно, страшно мне не было. Вспомнил все как артиллерист, как наводчик. Понимал характер обстрела и поэтому не было понятно, что делать, куда бежать. Обстрел был хаотичным, без цели. Точнее цель была, но не физическая. Для поражения цели одиночными выстрелами цель поражается несколькими минами или снарядами, которые ложатся недалеко друг от друга. Все ближе и ближе друг к другу пока не поразят цель. А сейчас расстояние между взрывами было очень большим, до нескольких сот метров. Кроме того, край частного сектора между пром зоной грузовой части депо – никаких полезных целей. Это пустырь. Поражать было нечего. Кроме сознания людей. Это и была цель – создать панику. Стратегических целей не было. Люди? На пустыре? Если бы целью были люди, то обстреливали бы многоэтажные дома на Авроре и Октябрьском, где вероятность поражения людей на квадратный метро многократно выше частного сектора, тем более не пустыре. Когда есть конкретная цель и она занимает большое пространство, то применяют веерный обстрел, когда снаряды последовательно, недалеко друг от друга ложатся по всей территории цели – накрывают цель массой. А в тот момент как будто ребенок кидался песком – куда ни попадя. Поэтому было не понятно куда деваться от беспорядочных взрывов. От веерного - в противоположную сторону или в прорыв, в перпендикуляр линии огня. Тут – куда деваться если не знаешь где упадёт следующий?

 Ты прожил еще 5 лет после этого. Пережил столько обстрелов и перебои с продовольствием. Дом почти не пострадал, хотя 3 снаряда легшие перед домом Валентина Дмитриевича выбили у него в доме все окна и крыша подпрыгнула от взрывной волны. Нашему дому досталось всего несколько осколков которые впились в бетонный забор, стену нашего дома и выбили всего 1 стеклопакет. Ты умер рядом с твоим младшим сыном от алкоголя и плохого питания, хотя закусывал он добротно. Дом убил он. Ты мог прожить еще дольше и более здоровым если бы не пил вместе с ним. Если бы он заботился о тебе, а не наливал тебе. Все что я сделал для тебя, когда мы жили до его прихода - прахом. Ты был всегда накормлен, чисто одет, и я следил чтобы ты чаще мылся и меньше пил. Ты участвовал в жизни своего внука, моего сына, твоя жизнь была наполнена деятельностью и заботой о близких. Я ставил тебе на ноутбуке твои любимые фильмы. Пока не пришел он. Теперь я корю себя за то, что не заботился о тебе лучше, что срывался и злился, когда ты напивался на стороне, у соседа. Надо было засунуть свой гнев и разочарование поглубже и больше проявлять любовь к тебе. Чтобы ты больше чувствовал мою любовь и заботу, а не разочарование. Пап, я люблю тебя

Парад одного героя

 

Парад одного героя

 За дверями каптерки слышалось несколько голосов. Смех и живое обсуждение. Казалось, что если постучаться, то разрушится какая-то уютная дружеская встреча. Но постучатся было нужно – чтобы наконец уйти за ворота надо было забрать военный билет у командира роты. Увольнительные 157,20 грн. уже были получены, и первая банка сгущенки с голодухи уже были выпиты прямо у магазинчика. Заходить с ними в казарму было глупо. Богдан постучался и открыл дверь.

- Товарищ старший лейтенант, разрешите. – Керя, дверь закрыл и свалил, быстро! – вместо офицера крикнул Леха Соколовский, сержант, свисая над старшим лейтенантом. Одна его рука обнимала старлея за плечи, в другой он держал бутылку распутинки и наливал тому в кружку. На столе лежали новые только как пару месяцев ходящие в обиходе гривны, какой-то журнал с девчонками и несколько военных билетов. Ротный накрыл деньги журналом. Смех дембелей затих, все смотрели на вошедшего – Керя, ты вообще страх потерял, скрылся! – Офицер смутился и как бы извиняясь не понятно перед кем жестом пригласил положить билет на стол. – Выйду – урою. Выражением лица Сокол, видимо, старался придать угрозе убедительность.

 Богдан закрыл за собой дверь и повернулся к двери по направлению к выходу из казармы, так сильно хотелось уже оказаться на остановке троллейбуса, идущего на вокзал. Поезд уже через 4 часа, в 23:45. – У нас лучшая служба – послышался голос Сокола. – Пока лохи с врагами стреляются мы в землянке сидим. Жрать захотелось – пошли ночью в село, взяли мешок картошки, сала и телку. Жаришь картоху, жаришь телку. Главное не вместе! - хохотнул сержант. Вслед начали ржать остальные. – А если деревня наша, - послышался чей-то голос. Так мы же на войне, какая разница. Кто там на войне разбираться будет, - точно, - поддержали побратима остальные. Богдан повернулся и уставился на дверь, будто желая сквозь нее увидеть выражение лица сержанта - командира своего отделения.  Стало невыносимо тошно, и Богдан вышел на крыльцо.

 Богдан стоял на крыльце казармы уже в гражданской одежде и впервые за долгое время курил нормальную сигарету. Еще чуть-чуть и больше не будет ни строевого шага, ни подъемов по тревоге со шнуровкой ботинок на бегу, ни Алексея со своим солдафонством, ни долбанных берцев, которые за полтора года оставили несколько шрамов на ногах и, кажется, в самом сердце.  – Солдатик, а ты чего не рядом, я что бегать за тобой буду? – Виноват, товарищ старший лейтенант. -  А ты чего, парадную форму себе ни купил? – спросил офицер, улыбаясь во весь рот. – Смотрю, уже в гражданке... Что так? – Сокол напряг всех молодых с нового призыва чтобы те ему на парадку денег насшибали, те неделю в самоволку бегали чтобы он спать ночами давал, не дубасил. Еще и на звание хватило. Можно уволиться в хорошем звании, потом командовать будешь. Богдан молчал. -  Да ладно, теперь можешь говорить как есть, я тебе больше не начальник. – Теперь они мечтают его убить. Как с ними потом в бой идти, Юрий Николаевич? Как довериться тем, над кем так издевался вчера? Что если бы нас в Югославию или в Сомали отправили? А как людям в глаза смотреть в купленной на деньги ограбленных гражданских парадной форме? – А вы я смотрю, философ, Богдан. Вас, кажется, так зовут? - Верно, ответил Богдан. – Весь этот балаган только на полтора года, только по эту сторону забора. Настоящая жизнь там, за ним. Там, где троллейбусы, родные и соседи.  - Это, - Богдан указал головой на казарму – временно. Разве стоит ради этого временного становиться таким как Сокол? Бывший командир молчал. -Ждите здесь, я сейчас вернусь. Через пару минут вернулся и выпрямившись на караул отдал Богдану честь и протянул военный билет. Богдан оторопел – офицер не отдает честь нижестоящему, только в ответ, но не первый, тем более одетому не по форме. Богдан на автомате вскинулся и тоже отдал честь, взял билет и сунул его во внутренний карман осенней куртки. Юрий Николаевич протянул ему руку – Богдан снова удивился, но руку протянул, и они пожали друг другу руки. Командир все еще молча открыл дверь казармы и исчез внутри. Теперь Богдана ничто не держало в армии, и он пошел, не оглядываясь на КПП. Оглядывать напоследок и запоминать ничего не хотелось.

 Поезд перенесли на сутки, и Богдан сидел в зале ожидания вокзала думая, как скоротать это время. Досадно было. Вдруг в дверь вошел солдат в парадной форме. Форма была старого советского образца, видимо начальник склада не захотел Соколу продавать современную камуфляжную. И поделом ему. На старшине ДШБ был голубой натовский берет «капля», купленный в военторге, аксельбанты из краденных со склада парашютных строп, и прыжковые берцы, достать которые могли только офицеры. Парадные брюки под туфли, заправленные в высокие ботинки, нелепо смотрелись с берцами, где вместо черных шнурков были белые опять же краденные стропы. Старшина запаса Алексей Соколовский, гордо подняв подбородок чеканя, строевым шагом громко пошел к кассе. От топота некоторые полуночные пассажиры проснулись и придя в себя с восторгом любовались десантником, шагающим как на параде, да еще и в парадной форме. Все взгляды были устремлены на этот парад одного человека. Он подошел к кассе миновав очередь и очередь в изумлении от увиденного и из уважения к герою отодвинулась. Леха оглянулся и оглядел зал. Было видно как он наслаждался моментом. Богдану стало стыдно от такой демонстрации и того, что стояло за этой парадной формой, и он, сидя во втором ряду порадовался что сидит не в первом, так он бы попал на глаза бравому защитнику. Не хотелось, чтобы кто-то увидел, что они знакомы. Алексей, взяв билет направился к кафетерию уже без строевого шага и мужички доедавшие холодные вокзальные пирожки уступили ему место, а Леша заказал буфетчице по соточке Смирновской для них. Мужички заулыбались и начали тянуть руки для рукопожатия в знак уважения. Больше не хотелось видеть эту картину и Богдан, медленно подняв воротник и наклонив подбородок к груди пошел на улицу искать, где можно следующие сутки дожидаться своего поезда, лишь бы не с героем защитником в одном помещении. Выйдя на улицу, закурил и достал военный билет. В строке «Воинское звание» стояло: Рядовой.

Dmytro Kirichenko ©

Жизнь, как праздник

 

Жизнь, как праздник

А что вообще такое "праздник"? Календарная дата обязательного государственного, профессионального или религиозного празднования? Или состояние души, то, что влияет на наше настроение своим значением, важностью лично для нас? Настроение от идеи, значения события или достижения в нашей жизни, а не надпись в календаре? Встреча с родными или друзьями, потому что рады им, а не надписи в календаре? Конечно, и в календаре есть такие подписи, от которых нам тепло и торжественно. То, от чего у нас внутри подступает к горлу. Чаще всего это то, что опять же важно лично для нас. То, в чем мы принимали участие, то, что определяет нашу жизнь сейчас и в будущем. Но тогда праздников становится как-то меньше. С такими размышлениями Богдан вышел в субботу утром из подъезда в ближайший АТБ.

- С праздничком, - послышался голос справа. Богдан повернул голову на звук голоса. Там чуть пошатываясь, стоял дядя Вова из 2-го подъезда. В голове мгновенно оказался рой мыслей: какой праздник?! Вроде только что в календаре ставил заметку на завтра – праздника сегодня видно не было.

- А что за праздник? Решился спросить Богдан сквозь смущение. Как будто дядя Вова застукал за чем-то постыдным.

- Да святая там какая-то, - ответил сосед. - Кто его знает… Богдан замер в легком ступоре. Рой вернулся. – А что означает этот праздник, или что сделала эта святая? – попытался просветиться у поздравившего Богдан.

- Да ну его, этот праздник с той святой. Не знаю я. Жена сказала всех поздравлять, я и поздравляю, - выговорил дядя Вова, пожав плечами и выкатив нижнюю губу. Ни рой, ни дядя Вова не помогли понять или вспомнить что за праздник и что за святая женщина сегодня остается без почитания. Богдан очнулся от секундного погружения в мысли и решил поблагодарить соседа за внимание и поздравления, однако дядя Вова с мутным и невеселым взглядом уже развернулся и пошатываясь брел в дальше. Кажется, на этом праздник соседа закончился. Богдан немного посмотрел ему в след: ведь тихий и безобидный человек. Всегда выбрит и почти всегда опрятно одет. Не сильно стар, лет где-то около 60, но часто изрядно пьян с самого утра. Иногда утром собираясь на работу, Богдан видит дядю Вову сидящим на импровизированной лавочке напротив дома – поставленной между стволами деревьев доской, уже шатающимся, сосредоточенном где-то на очень чем-то далеком взгляде. Или лежащим кверху ногами за той же лавкой. Досадно видеть человека в таком состоянии.

 Богдан обогнул дом, стоящий напротив его дома, и направился к мусорным бакам рассортировать пластик от стекла. Управившись, вернулся через дорогу к дому, мимо которого шла дорожка в нужном направлении и собрался взять разгон для быстрой ходьбы.

 - С праздником, - снова услышал Богдан, но на этот раз женский голос. На лавочке около подъезда сидела соседка Олеся лет сорока. Богдан поблагодарил. Все же интересно, что за праздник. – Спасибо большое, а что сегодня за праздник? – Ну, церковный, вы что не знаете? - Нет, поэтому и хочу узнать у того, кто знает. Дядя Вова сказал, что в честь какой-то святой, но он не знает какой. - Я тоже не знаю, - ответила Олеся, - но делать сегодня ничего нельзя и праздновать нужно. – Хорошо, - попробовал играть Богдан на чужом поле. - А как зовут эту святую женщину? Как праздновать? Что она сделала, расскажите? Интересно ведь узнать. – Да я не фанатка чтобы так глубоко копать, - ответила Олеся. Кажется, второй раз за 5 минут Богдан почувствовал себя пристыженным. Однако на этот раз еще и безосновательно. Получается, что те, кто празднует, или скорее, отмечает этот праздник ничего о нем не знают. Богдан попробовал подсказать Олесе чтобы как-то сгладить неловкость в утренней встрече, - может богородицы какой-то, или мученицы, о которой в Библии говорится? Олесю это стало раздражать. – Что вы пристали ко мне, не знаю я. Это сектанты всякие там Библию читают да другим навязывают. А я нормальный верующий человек, просто верую и все, отстаньте от меня, нехристь. Если мне надо что, то я сама в храм к батюшке пойду спросить. Кажется она не ходила, - подумал Богдан. Разговор не задался. Да еще и на грубость нарвался, пытаясь узнать о празднике человека. Богдан посмотрел за Олесю, там через дорогу недалеко от мусорных баков стоял небольшой деревянный храм. Да, - подумал Богдан, храм рядом, Библия есть или в каждом доме на полке, или в Интернете доступна на стольких языках и в стольких переводах как никогда раньше. Да и Инквизиции давно уже нет, никто за чтение Библии на кострах уже не сжигает, во всяком случае буквально. Есть те, кто просто верит и ничего не знает о своей вере или религии, и есть те кто хочет знать о Боге, его качествах, замыслах и будущем. Если такого желания нет, то и стоящий рядом храм бесполезен и Библия - для сектантов. Что-то не праздничный день какой-то…

 Вернувшись домой, Богдан первым делом спросил жену, Веронику о том, кто из святых женщин в Библии ей ближе всех. Чей пример на нее больше всего повлиял. Вероника, разрываясь между кормлением сына и разборкой продуктов остановилась и задумалась. – А что такое? С чего такой неожиданный вопрос? – Соседи поздравляют с праздником в честь какой-то святой, но никто не рассказал, что к чему. Я и подумал, что праздничнее было бы если бы люди знали о примере Библейских персонажей. Тех, о ком можно прочитать, над делами кого можно поразмышлять, взять пример. Или утешиться в чем-то. А то знают всех персонажей Марвел, Игры престолов и турецких сериалов, а вот когда заходит речь о святых из Библии все, конец беседы. Конечно, если ты не христианин, например атеист или буддист, то все понятно – не обязан. Но люди называют себя христианами, отмечают праздник в честь какого-то святого и ничего о нем или ней не знают, даже имя не всегда. - Ты за сериалы поаккуратнее, - улыбаясь прищурилась жена, - а то вечером будешь свои книги читать, а я останусь наедине с теперь уже моим сериальчиком. – Так это же я для примера, - почуяв угрозу расплылся в улыбке Богдан. – Ну, если так по-быстрому, то это Руфь. – подумав еще пару секунд, - и Есфирь. Богдан услышал первые ноты аромата праздника. Вот он, начинается с этого места. Места, где его ценности и интересы сливались с ее, главной женщиной его жизни. – Почему они? – продолжил Богдан, разуваясь и снимая кроссовки в прихожей. – Ну, во-первых, она подружилась со своей свекровью, это, к сожалению, бывает редко у несовершенных людей. Во-вторых, вера, которую Руфь проявила на деле, служит хорошим примером для тех, кому в эти экономически трудные времена нелегко зарабатывать на жизнь. Руфь не считала, что другие ей чем-то обязаны, и была благодарна за любую помощь. Она не стыдилась тяжело трудиться, чтобы позаботиться о дорогом ей человеке - свекрови, хотя ее работа была малопочетной. Она с признательностью последовала мудрому совету о том, где и с кем ей было бы лучше работать. Ну и она никогда не забывала, у кого может найти надежную защиту — у своего могущественного Отца, Иеговы Бога, хотя она была не израильтянкой а моавитянкой. Если мы, как Руфь, проявляем любовь и смирение и усердно трудимся и ценим помощь других, наш пример тоже может стать для кого-то ободрением. – Вау, вот это «по-быстрому», - восхитился Богдан. Да, вот и праздник. – А Есфирь почему? Сейчас, добавлю сосиску Дарию. Настроение Богдана пошло в гору. Да, с Вероникой праздник веры гарантирован. Хорошо, что она все это знает, с ней это можно обсудить и это влияет на ее жизнь. Что это не «просто вера» - вера без знаний и дел веры. – так что там с Есфирью?

 - Несмотря на красивую внешность, - Вероника присела и как бы вспоминая старую знакомую, продолжила отхлебывая чай с лавандой и тимьяном, - она была скромной и покорной. Выйдя замуж, она относилась к мужу, царю Артаксерксу, с глубоким уважением, в отличие от его прежней жены Астинь. Есфирь также уважала своего старшего двоюродного брата, Мардохея, и слушалась его, даже когда стала царицей. Но она не была слабовольной! Она смело обличила Амана, могущественного и безжалостного человека, который хотел истребить иудеев. Она при всем этом смогла что-то сделать значительное, спасти столько людей.

 День был спасен от неудачного утра. Богдан снова вспомнил тот образ что впечатлил его еще в юности. Он уже и не помнил, что это был за роман Кинга, но этот образ преследовал его всю жизнь. И вот теперь, вот уже 15 лет что они женаты с Вероникой, он празднует жизнь с той, которая оживила этот образ в себе. В том романе описывалось как молодая, а может и не очень, семейная пара, живя не богато, жили душа в душу. Один из них сидел, поджав ноги в кресле, а другой читал какую-нибудь книгу вслух. Читающий иногда останавливался, задумывался над прочитанным, а другой понимал, что чтец сейчас в ином мире и они вместе обсуждали прочитанное. Так было и у Богдана с Вероникой. Иногда буквально, иногда в том же духе, но постоянно, все 15 лет. Когда-то Богдан все это представлял себе это, сейчас как будто сам персонаж того романа. Так сбываются мечты. Разве такая жизнь не праздник?

Засыпая, обняв жену, Богдан, прижимаясь к ее теплому телу, чувствовал покой и удовлетворенность. День сложился. Днем в жене нашел отклик его души, вечером в Зуме шутили и играли с друзьями. Карантинные ограничения, конечно, притупляют вкус такого общения, как если бы сосать конфету через бумажку, но бумажка рано или поздно рассасывается и остается только сама конфета. Так и с видео встречами с друзьями. Сначала неловко, а потом входишь во вкус. Миша, конечно, тот еще юморист. Никто не остался равнодушным к его юмору, все заливались смехом.

 

Богдан засыпал, уютно уткнувшись лбом в спину жены, с улыбкой от впечатлений и

умиротворенный, в гармонии. В гармонии с самим собой, с женой, друзьями и, кажется, со всем миром. Такая жизнь – как праздник. В голове начали плыть образы: шум листвы, гибкие ивы, медленно и величаво текущая река с проплывающим по ней двухэтажным плотом, где на втором этаже в палатке сидел медвежонок в строительной каске и махал ему рукой. Богдан шел к нему по воде и во сне же удивлялся как такое возможно. Вот он сидит с медвежонком в палатке, смотрят на берег, где друзья из Зума машут им руками, едят сгущенку и плывут вдаль, вдаль…

«Смерть, где твоя победа? Смерть, где твоё жало?»

 

 Поздняя ночь. Больничная палата. Родные уехали домой. Рядом на неудобном больничном стуле мужественно дежурит Агата, лучшая подруга, все-таки. Состояние все хуже и хуже, спать хочется очень, однако даже задремать не получается - состояние ухудшается и из сна вырывает. Дышится с трудом и силы покидают. Настя почувствовала холодок и присутствие еще кого-то в палате. Открыла глаза – на пороге стояла Смерть и смотрела на нее.

 Смерть смотрела на девушку и ждала обычной для людей реакции. Привычной не последовало, и Косая решила ее ускорить – работы и так много.

 - Не вежливо не здороваться, когда к тебе пришли старшие.

- У людей принято желать здоровья или говорить, что рады видеть посетителя. Я не рада тебе, так с чего бы?

 Агата открыла глаза и глянула на подругу, как та. Улыбнулась и попросила постараться заснуть чтобы полегчало. Поправила подушку и глянула на капельницу.

- Кто это? - спросила Смерть

- Агата, подруга.

 - Ты смотри, «Хорошая», значит и «Добрая» на греческом. Как приторно.

- Да, хорошая и добрая. Поэтому ей я рада, тебе – нет.

- Ты ведь поняла кто я?

- Да, поняла.

- Мне не нужна твоя радость, - отрезала гостья. - Обычно, когда я прихожу начинаются страх, паника и заискивания передо мной. Что с тобой не так?

- Знала, что скоро ты придешь, так что готовилась.

- Что-то я не заметила. И как же ты готовилась к тому, на что повлиять не можешь? Все, пора, в путь, - не стала дослушивать Смерть, уверенная в себе.

- Веру укрепляла, доверие к обещаниям Бога, - Настя явно не разделала поспешности собеседницы.

-  Ну конечно! Пойдем со мной, я проведу тебя в Рай на небесах, где вечное блаженство и бла, бла, бла, - бесцеремонно начала торопить ее Смерть

-  Ты лукавишь, как и твой босс, Дьявол. Рай не на небе, и ты это знаешь. Смерть опешила и огрызнулась: - Да что ты можешь знать об этом! Никто еще оттуда не возвращался!

- Ты забыла упомянуть сына бедной вдовы из Сарепты, Лазаря и главное – сына Бога, Иисуса Христа. Если они все побывали благодаря тебе в Раю на небесах, зачем Бог воскресил их на земле? Я укрепляла веру знаниями. Знания о тебе и том, что после тебя находятся в Библии. Разоблаченная Смерть онемела от ярости и обиды.

- Как тебя зовут? – процедила она

- Анастасия

- Да что же это!

- Что?

- А фамилия?

- Воскресенская

- Еще лучше! Ты знаешь, что означает твое имя?

- Не довелось как-то...

- Древнегреческое имя Анастасия означает «возвращение к жизни», «воскресение».

- Мне нравится, слабо улыбнулась Настя. Спасибо что поддержала. Девушка задохнулась от боли в сердце и леденящего холода, исходящего от Смерти.

Смерть подошла и склонилась над ней глядя прямо в глаза.

- Не забывайся. – Угрожающе сказала Темная. Я ближе, чем ты думаешь. И ближе, чем тебе хотелось бы.

- Знаю, - открыв и глядя ей в глаза выдохнула Настя. – Знаешь, Бог поддерживает меня больше. Через Библию. Апостол Павел как-то сказал, что «Будет воскресение праведных и неправедных». Так что работа твоя временная.

 

 Выходя из палаты смерть оглянулась на тело Насти, которую только забрала и рыдающую у нее на груди Агату. Подошла и стала с другой от Агаты стороны. На тумбочке рядом с цветами, мягким мишкой и шариками среди открыток лежала одна открытая. Жница посмотрела, что же Насте писали.

«Смерть, где твоя победа? Смерть, где твоё жало?»

1 Коринфянам 15:55

А ниже явно детским почерком дописано:

«Глазами веры вижу обещанья.

Глазами веры всматриваюсь в даль.

Иегова сил дает,

Идти, идти вперед.

Я достойно все перенесу, вперед смотрю»

Смерть в страхе вздрогнула. Да, она знает того, кто стоит за этим Именем. Знает, что он делал раньше и сделает уже совсем скоро. Она села и обреченно с завистью переводила взгляд с Насти на рыдающую Агату. У них есть надежда, а у нее – нет.

Dmytro Kirichenko

Ответ

Вам отвечали на ваши молитвы? Не все удостоились счастья.

Вышли гулять с Дарюхой, как всегда, не рано. Мало того что по своей аутичной природе никуда не торопится как медуза, так всегда найдется что-то что задержит. Почему я вижу родителей, гуляющих с детьми утром? Как им это удается? В субботу отдохнуть хочется, а не с утра куда-то двигаться. Вот, дилемма.

Люблю гулять с сыном. Хотя он не разговаривает в 12 лет, и поговорить нет возможности, однако это наше с ним время. Всегда представлял себе как будем читать вместе, кино смотреть, буду его обучать, объяснять. Не сложилось. Аутизм. С двухнедельного возраста, когда я пришел в чувство после его рождения, мы читали. У него даже появилась любимая книга к году. Детская книга Библейских рассказов. Еще не говорил по возрасту, а у него уже была любимая книга, знал где она лежит на полке среди других и любимая картинка – пророк Даниил во рву со львами и ангел Бога, закрывший пасть львам чтобы спасти его. Не знаю почему именно эта картинка, но она была. Я помню это как момент, когда у нас какое-то единение, понимание даже когда еще было рано разговаривать, но был диалог отца с сыном. Хотя и без слов. Как же мне не хватает этого все эти 12 лет..

- Дарюха, ну что куда сегодня двинем? В ответ короткое мычание. Поднимаемся по ступенькам пройдя мимо дома что выходит подъездами на проезжую часть улицы Щусева. Теперь ряды соседей значительно поредели. В один день. К этому надо привыкнуть

Как-то Дарий бодрее идет чем обычно. – Дарий, куда ты так разогнался? Дарюша, не торопись. В ответ хитроватый прищур с улыбкой и мычание. Ладно, я не против. Интересно, есть ли транспорт теперь? Рано, только вступаем в новую жизнь. Оглядываюсь на проезжую часть, где пока увидел только автомобили. Сейчас же он усядется на остановке в ожидании на чем кататься лишь бы не пешком. Хорошо бы это была 223 маршрутка. Доехали бы до Гонты и через дворы в Сырецкий парк, ему там нравится. Любит наблюдать за людьми. Сидя конечно. Нет, прошел мимо остановки с лавкой. Странно, давно так не соглашался на пешую прогулку. А вот и троллейбус на Лукьяновку.

Вот оно. Сбылось. Сколько же поколений молились об этом часе. Сколько просили и ждали это правительство. В том числе и пророк Даниил. Уму непостижимо. Молитвы скольких людей исполнились. А сколько еще будет. Наверное, ярче всего вспоминаются слова пророка Исайи о восстановлении.

А вот и парк. - Ну что, Дарик, теперь надо и посидеть на лавочке, заслужил. А то устанешь и больше не пойдешь в такое путешествие. На этот раз Дарий промолчал. Надо же, Дарий пешком сам столько прошел. Как классно тут, столько знакомых. С детьми, пары, даже лоток с мороженым. Вот уж позаботились чтобы даже мороженое сегодня было. Хотя так быстро я тоже не ожидал. Пока будем сидеть и любоваться как другие резвятся на детской площадке, съем мороженое. Дарик скорее всего не будет. По привычке обращаюсь к Дарию: - Дарик, будешь мороженое?

-Пап, а какое оно, мороженое?

Шел четвертый день как Царство Бога исполняло Его волю на земле, как и на небе. После Армагеддона

Dmytro Kirichenko

Нет нормальных законов?

 

Говорят, что законы плохие. Не работают. Нет нормальных законов

 Нормальные законы. Если уважительно относиться к закону и людям, то все работает. Если нет понимания почему нельзя, то и чем это чревато не важно. Или вполне устраивает. Если нельзя, но очень хочется то можно, то заранее известно сколько стоит порешать последствия. Пока есть спрос на "порешать" вопросы по ясной и понятной цене, то будут и те, кто готовы преступать и оплачивать услуги "решал". Преступления, совершаемые из моральной тупости - отдельный разговор. Тут я не специалист